Было ли счастье? - Страница 34

Гай остановил машину, потом повернулся и посмотрел на нее.

— Готова? — спросил он.

— Да, — кивнула она, но внутри у нее все дрожало.

Она вышла из машины.

Его рука легла ей на талию, и он привлек ее к себе. Марни вся напряглась. Ее саму поразила эта реакция на его естественный жест.

— Расслабься! Повернись ко мне лицом и улыбнись. Повернись и улыбнись! — сердито повторил он, видя нежелание следовать его совету. — Отец только что вышел из дома и наблюдает за нами!

Преодолев себя, Марни повернула к нему голову, подняла лицо и улыбнулась. Их глаза встретились, и вдруг ей стало трудно дышать. Она почувствовала, что ее будто что-то кольнуло. Она судорожно вздохнула. Теперь уже Гай напрягся, и сердце его бешено застучало. Она почувствовала, что и ее сердце начало колотиться сильнее, у нее зазвенело в ушах, по телу пробежала какая-то волна. Его глаза потемнели и из карих превратились в черные, казалось, они, словно бездонные колодцы, все сильнее притягивали ее.

— Марни, — хрипло прошептал Гай.

— Нет.

Она не хотела признавать то, что происходило с ними обоими. Но в голосе ее не было убежденности, а когда она произносила «нет», губы ее чувственно приоткрылись.

Ей хотелось, чтобы он ее обнял и поцеловал. Она сделала такое открытие довольно неожиданно для себя. Ей не просто хотелось этого — все тело молило об этом. Жаждало этого. Просило этого.

Его рука скользнула по ее спине, и она оказалась лицом к нему. Потом она почувствована, что всем телом прижимается к нему, а губы Гая медленно приближаются к ее рту.

Весь мир начал кружиться, а вместе с ним закружилась и ее голова. Его рука заставила ее прижаться еще теснее, она слегка прогнулась и всем телом ощутила прикосновение к своим бедрам его возбужденной плоти. Он зарылся в ее волосы, поддерживая голову, и целовал все крепче и крепче. Руки Марни скользили по его мускулистой спине, а потом легли ему на плечи. Ее грудь поднялась, а набухшие соски сладострастно прижимались к его широкой мощной груди. Гай вдохнул немного воздуха и опять прильнул к ней, тело его начинало дрожать. Она почувствовала, что и с ее телом происходит то же самое. И когда он наконец оторвался от ее рта, оба казались ошеломленными, смущенными, потрясенными случившимся.

— И не отрицай, что у нас это было! — отрывисто произнес Гай.

Он хотел опять припасть к ее губам, но она выскользнула из его рук, вдруг почувствовав холод и пустоту.

Марни попыталась собраться с силами, прежде чем предстать перед внимательным взором Роберто Фрабосы.

Он постарел с тех пор, когда она в последний раз видела его, выглядел чрезвычайно слабым. Он стоял, высокий, худой, очень изящно опираясь на свою трость. И она вдруг без всяких усилий опять заулыбалась. Это была теплая и естественная улыбка, какой у нее не было уже давно.

— Папа, — проговорила она и быстро направилась к нему.

Свободной рукой он крепко обнял ее, склонил лицо к ее волосам, пытаясь скрыть охватившие его чувства, а потом хрипло сказал:

— Это самый замечательный момент в моей жизни. Самый замечательный.

Он поднял голову и посмотрел на нее, глаза его подозрительно увлажнились.

— Спасибо, — просто сказала она.

— Теперь все позади? — спросил он, глядя на приближавшегося к ним сына. — Вы опять любите друг друга?

Любим? У Марни дрогнули губы. Ей казалось, что она была не способна опять кого-нибудь любить.

Рука Гая властно обхватила ее за талию.

— Разве мы когда-нибудь переставали любить друг друга?

— Но вы все-таки перестали кое-что делать, — заметил Роберто, иначе последние четыре года не были бы такими, какими они оказались! — он покачал своей белой головой. — Бессмысленно прожитыми годами! — не терпящим возражений тоном подытожил он. — Пустыми, бессмысленно прожитыми годами!

— Папа! — голос Гая показался неожиданно резким. — Он почувствовал, как Марни дернулась, как будто ее ударили. — Прислушайся к совету своего сына, — он попытался говорить не так грубо, но его голос все-таки звучал сурово — и подави в себе соблазн проверять на прочность шаткую конструкцию. Она может обрушиться самым неожиданным образом.

Марни была поражена и этим Ответом, и тоном, каким Гай произнес его, а Роберто удивленно посмотрел на Гая. Вдруг наступило молчание, и в наступившей тишине между отцом и сыном произошло что-то такое, чего Марни не смогла понять. И от этого Роберто побледнел и печально ей улыбнулся.

— Сын у меня чрезвычайно скрытный, — медленно проговорил он.

— Почему он так на вас набросился?

Марни и Роберто сидели одни в его кабинете и пили кофе. Кабинет был заставлен бесценными книгами, и большую часть своего досуга в последнее время Роберто проводил в раздумьях над ними. Гай ушел, как только позволили правила приличия. Он направился в свои мастерские, как ребенок бежит играть со своими любимыми игрушками. Она слышала где-то вдалеке хриплый рев двигателя, работавшего на холостом ходу, и мысленно представляла себе стоявших в кружок перепачканных, но счастливых людей, прислушивавшихся тренированным ухом к великолепным звукам, исходившим от машины.

Когда Гай купил это поместье около пятнадцати лет тому назад, он собирался построить здесь гоночную трассу и мастерские. И выполнил свой план, не нарушив при этом естественной красоты долины. Чтобы добиться этого, он не скупился ни на какие расходы, так же как никогда не щадил средств на поддержание своей драгоценной коллекции в лучшем виде.

Он выводил каждую машину, проверял ее работу на различных скоростях, пытался на слух определить неполадки, проверял ее эксплуатационные качества (а еще больше просто наслаждался), а потом уже ругал механика, если что-то было не так. По мнению Роберто, успешное превращение водителя мирового класса в преуспевающего бизнесмена объяснялось прежде всего тем, что он имел отдушину в своей личной коллекции автомобилей. Гай был человеком настроения. В нем быстро вскипала кровь, его легко было рассмешить, он часто совершал поступки под влиянием порыва. Она видела, как он бранится и ругается, смеется и насмехается, горит желанием и пребывает в полнейшем умиротворении, но своему отцу он всегда выказывал только любовь и уважение.